Прошлое

Чи Цин не заметил на себе пристального взгляда У Чжибиня. Неимоверно уставший, он хотел лишь одного: прийти домой и лечь спать. Вот только, как назло, кое-кто никак не желал от него отстать и всё время мельтешил перед глазами.

— Садись в машину.

Чи Цин даже век не поднял.

— Ты такой навязчивый.

Вечером спустилась прохлада, Се Линь накинул на плечи чёрный пиджак и облокотился на окно своей машины. Даже в два часа ночи этот мужчина выглядел до неприличия идеально. Чуть приподняв уголки глаз, он бросил взгляд на Чи Цина.

— Провожу тебя до дома и больше не буду навязываться.

Чи Цин, не удостоив его вниманием, заказал такси через приложение.

В такое время машин на улицах было немного. Прошло целых две с половиной минуты, прежде чем какой-то частник принял заказ. Только вот в анкете говорилось, что это новый водитель, и на данный момент количество его заказов равнялось нулю.

К тому же, стоило ему принять заказ, и на экране телефона Чи Цина тотчас высветилось «машина приехала». Связав всё вместе, нетрудно было догадаться, кто хозяин машины. Даже номер сопоставлять не пришлось.

Чи Цин наконец поднял глаза.

— Ты принял заказ?

Се Линь вытянул из окна руку с зажатым в ней телефоном, повернув экран к Чи Цину. Как бы в ответ на фразу «Раз тебе так нравится развозить людей по домам, мог бы устроиться таксистом», он произнёс:

— Ты всё верно сказал. Поэтому я решил сменить род деятельности и стать таксистом. Теперь я могу тебя проводить?

Чи Цин молчал.

— Отмена заказа тебе не поможет. Стоит тебе вызвать такси снова, и я буду первым, кто возьмёт заказ.

Чи Цин зашёл в настройки и обнаружил, что в этом приложении нет функции «добавить водителя в чёрный список».

Если идти пешком, он доберётся до дома, вероятно, к рассвету.

В итоге Чи Цину пришлось пожаловать этому новому водителю первый заказ.

Се Линь закрыл все остальные уведомления о заказах в окрестностях и, строя из себя настоящего таксиста, сказал:

— Пожалуйста, пристегните ремень безопасности.

Ночью на дороге не скапливались заторы, к тому же Се Линь и правда вёл очень аккуратно, без резких ускорений и неприятных скачков.

Чи Цин был бы вполне удовлетворён водителем, если бы не одно но. Тот без умолку болтал.

— Ты сам не водишь машину?

— Слишком хлопотно.

Не только водить, сдавать на права тоже хлопотно.

Избегать мест скопления людей — совершенно естественная забота о себе для человека с мизофобией.

— Только что офицер Цзи рассказал мне, что ты четыре года учился на актёра, — Се Линь спросил, пока они стояли на светофоре. — С твоей болезнью... Разве можно работать с партнёром по съёмкам?

Ведь одно прикосновение, и съёмки летят к чёртовой матери.

Чи Цин нисколько этого не отрицал, ведь он не только других умел уколоть в нужное место, но и самокритикой владел в совершенстве.

— Поэтому я не преуспел на этом поприще.

Се Линь замолчал.

Зато Чи Цин, собрав последнее терпение в кулак, сказал:

— Ещё вопросы? Задавай все сразу, чтобы потом следить за дорогой.

— Только один.

Они проехали перекрёсток, и Се Линь спросил:

— Тогда в клинике ты упомянул, что твоя фобия началась десять лет назад.

Почему-то Се Линь очень чутко уловил именно эти слова, сказанные в процессе обычной консультации. И помнил до сих пор.

Он сжал руки на руле, но всё же самого вопроса не задал.

— Ладно, ничего. Можешь поспать, пока едем.

Чи Цин и правда ужасно устал. Пока он отвечал на вопросы Се Линя, уже погрузился в полудрёму. Молодой человек с закрытыми глазами в темноте уловил последние слова, «десять лет назад». Его веки остались сомкнутыми, однако ресницы, чёрные, как вороново перо, едва заметно дрогнули.

***

— Бинь-гэ, ты ездил в главное управление?

Тем временем У Чжибинь, который словно вихрь унёсся из отдела, вернувшись, столкнулся с любопытными взглядами своей команды новичков.

Он уклончиво хмыкнул и добавил:

— Надо было взглянуть на одно дело.

Цзи Минжуй сам вызвался доложить о ситуации с семьёй Ли.

— Что касается Ли Кана, я уже отправил отчёт наверх, дело передадут в другое ведомство. Просто его отец по-прежнему пытается доказать, что это непреднамеренное причинение вреда здоровью, не хочет выдавать сына полиции, — протараторив основные моменты, он спросил: — А какое дело вы изучали в главном управлении? Недавно произошёл какой-то серьёзный инцидент?

У Чжибинь ещё и рта не успел открыть, а Цзян Юй и Су Сяолань уже подвинули для него стул.

Тот, поставленный в безвыходное положение, начал:

— Лучше бы вы так же активно работали, как слушаете мои россказни.

Глядя на этих ребят, старый полицейский часто вспоминал самого себя, когда только заступил на пост. Вот почему он согласился взять их под свою опеку. Понимая, что увильнуть не удастся, он заговорил, и голос его словно пересекал время.

— Просто вспомнил об одном деле... десятилетней давности. Думаю, вы о нём слышали.

У Чжибин не имел представления, насколько хорошо Цзи Минжуй знает своего друга, Чи Цина. Но раз дело поместили в хранилище под самым высоким грифом, сведения о пострадавших надлежало держать в строжайшем секрете. Опустив упоминания главных действующих лиц, он рассказал в общих чертах:

— Тогда случаи серийных похищений всколыхнули весь город. Жертвами становились дети от десяти до пятнадцати лет. Постоянно где-нибудь пропадали подростки.

— Я знаю, что это за дело, — произнесла Су Сяолань. — Моя мама тогда даже специально купила мне часы с GPS-навигатором и велела носить на занятия. И не разрешала на выходных гулять с друзьями.

Цзи Минжуй трагично добавил:

— Как твой ровесник, я тоже носил такие часы. Мало того, что они были ужасно уродливыми, так ещё и снимать не разрешалось.

— И я... — подхватил Цзян Юй.

Из-за того дела продажи электронных часов с навигаторами взлетели до небес. Ребёнок мог пойти в школу без формы, но не без этих часов.

Даже учитывая одну лишь эту деталь, становилось понятно, насколько сильно то дело повлияло на умы общественности, в каком страхе находились люди.

Су Сяолань продолжила:

— Потом, кажется, полицейские обнаружили связь между пропавшими детьми. У всех были хорошие оценки, они все участвовали в городских олимпиадах и занимали призовые места. В общем, их имена печатались в газетах.

— Это я тоже помню, — встрял Цзи Минжуй, — тогда я плохо сдал экзамены, но мама впервые не стала ругать меня, а только погладила по голове со словами: «Как видно, у тупости тоже есть свои преимущества».

Цзян Юй же, который с детства был отличником по учёбе, имел противоположный опыт.

— Я... тогда только попал в тройку лучших учеников, и моя мать едва не сошла с ума. Она не могла уснуть, всё думала, что я могу стать следующим. Как-то раз она разбудила меня среди ночи и сообщила, что приняла решение. Начала уговаривать меня в следующем году не стараться войти снова в тройку лучших, ведь это всего лишь оценки, они ничего не значат...

Тогда они были лишь детьми, подростками, и об этом деле у них остались воспоминания только о необходимости носить электронные часы и бесконтрольной панике в обществе. Кто-то смутно помнил, что потом дело раскрыли, преступника поймали, а остальное забылось с течением времени в потоке бесконечной рутины.

Цзи Минжуй ничего не знал о том, что его лучший друг, оказывается, выжил в том инциденте.

— А что не так с этим делом? — спросил он.

— Всё было очень странно, — помолчав, У Чжибинь всё-таки решил рассказать. — До сих пор никто не знает, зачем преступник похищал детей, что они пережили после похищения и почему в итоге выжили только двое. Впрочем, касаемо данных вопросов, сверху поступил приказ не продолжать расследование, и дело на том закрыли.

Но самое странное, что на суде убийца сказал одну фразу. Он заявил: «Вам меня не убить. И никогда не поймать». На расстрел он шёл улыбаясь.

— Эта фраза вновь вызвала общественный резонанс, кто-то засомневался, что полицейские схватили нужного человека, кто-то заподозрил, что убийца действовал не один... Но в последующие полгода похищений больше не случалось, и волнения улеглись. С тех пор минуло десять лет, но даже сейчас небольшая группа людей считает, что настоящий преступник ушёл от правосудия.

Ранее сказанные факты были общеизвестными, Цзи Минжуй и остальные даже испытали влияние инцидента на собственной шкуре, когда учились в школе. Но об этих «внутренних делах» они слышали впервые.

Перед глазами Цзи Минжуя живо предстал тот странный эпизод.

«Вам меня не убить. И никогда не поймать».

***

Чи Цину в машине приснился сон.

Он будто бы находился в зале суда, где мужской голос, низкий и хриплый, произнёс ужасающую и порождающую сотни догадок фразу. Стоило ему её произнести, зал взорвался удивлёнными вздохами и жаркими обсуждениями.

Картинка поменялась на больничную палату.

Лёжа на больничной койке, он открыл глаза. Голова раскалывалась от боли.

Весь мир был полон странных звуков. Он смотрел на медсестёр, которые подходили к нему, открывали рот и что-то говорили, однако голоса, которые он слышал, казалось, не были реальными.

По губам он смог прочесть:

— Ты проснулся? Как себя чувствуешь?

Но в ушах стоял только шум, который не прекращался, а на его фоне искажённый голос произнёс: [Старик из той палаты просто достал. За ночь восемьсот раз нажал на кнопку вызова сестры. Как же бесит.]

— Ты меня слышишь? Понимаешь, что я говорю? — спросил доктор.

Но Чи Цин не понимал. Он услышал только: [Только бы не какие-нибудь осложнения... Пусть доктор У с этим разбирается. Если повесят на меня, как я буду объясняться...]

Бесчисленные искажённые голоса сплошным потоком затекали в его голову.

В конце концов доктор решил написать на бумаге: У тебя временная потеря слуха. Мы думаем, что временная. Не волнуйся. Ты сказал, что слышишь странные голоса — вероятно, это слуховые галлюцинации. В теории ты сейчас не можешь слышать никаких голосов.

За три месяца пребывания в больнице Чи Цин ничего не слышал и мог прочесть чужие мысли, даже не прикасаясь к человеку... Стоило тому появиться в определённом диапазоне и «заговорить» про себя, Чи Цин мог его услышать.

Сперва он не понимал, что это мысли других людей. Считал, что это его собственное воображение.

В этом мире, где люди говорили искажёнными голосами, радость была фальшивкой, печаль была подделкой, даже любовь могла быть абсолютной ложью.

Спустя три месяца слух восстановился.

Искажённые голоса исчезли, и Чи Цин решил было, что окончательно поправился, пока однажды, в день выписки, не коснулся по неосторожности руки одной медсестры.

[Я даже поесть не успела, как старик снова нажал кнопку вызова...]

Во сне Чи Цин увидел свой разговор с той медсестрой.

— Спасибо, — сказал он. — Вы сейчас свободны? Я могу пригласить вас пообедать.

Девушка улыбнулась:

— Я и правда ещё не обедала, спасибо. Но мне надо работать, сходить к пациенту в соседнюю палату.

Сон продолжался обрывками.

Голоса, которые не слышал никто, из потайных уголков человеческой души, раскрывали ему невыразимые желания и правду, что пряталась под внешним обликом. Мысленно он повелел себе проснуться.

Вскоре после возникновения этой мысли Чи Цин ощутил на лице прикосновение чего-то щекочущего. Он мгновенно проснулся, распахнул глаза и увидел перед собой по-прежнему неотразимое лицо Се Линя, только увеличенное в несколько раз. В машине было темно, и свет тусклых фонарей жилого комплекса, да ещё сияние приборной панели в машине озаряли лишь половину лица мужчины.

Тот уже стоял снаружи, открыв дверь и склонившись над Чи Цином.

— Только собирался тебя позвать.

Чи Цин лишь теперь осознал, что его касались кончики ниспадающих волос Се Линя.

— Уважаемый пассажир, — улыбнулся Се Линь. От лицезрения его высокой переносицы и незаконно длинных ресниц голоса из сна Чи Цина тотчас улетучились. — Мы приехали.