Мальчик

Чи Цин только одно знал наверняка.

Он совершенно очевидно… час назад сошёл с ума, раз решился под столом потрогать руку Се Линя.

— Шучу, — Се Линь, поглядев на его лицо, на котором явно читалось почти непреодолимое желание прямо сейчас встать и уйти, убрал руку и положил перед Чи Цином папку с материалами дела. – Забудь. Посмотришь?

Вообще-то Чи Цин не видел ни место происшествия, ни место обнаружения трупов целиком и досконально. Цзи Минжуй оставил у него дома только несколько фотографий, по которым и сложилась чёткая картина, что все кошки погибли одинаково.

Су Сяолань отвечала за протоколирование допроса, и когда диалог Цзи Минжуя с Ли Гуанфу зашёл в тупик, ей нечем стало заниматься.

Поэтому внимание девушки приковали к себе эти двое читателей материалов дела, «прилипшие» друг к другу.

Впрочем, назвать их «прилипшими» было бы не совсем верно, поскольку несмотря на то, что они читали одни и те же материалы, расстояние между ними по-прежнему сохранялось довольно безопасное. Чи Цин, как инициатор такого дистанцирования, сунул руки в карманы плаща. Из-за лёгкой простуды он выглядел утомлённым, веки чуть опустились, но даже так он всё равно старательно прочертил между собой и соседом в воздухе невидимую тридцать восьмую параллель ^[1].

^[1]По тридцать восьмой параллели проходит граница между Северной и Южной Кореей.

— Ты так далеко сел, тебе хорошо видно? — спросил Се Линь.

— У меня прекрасное зрение.

Только при обсуждении обстоятельств дела между ними наконец воцарилось редкое взаимопонимание.

Они даже сели чуть ближе и разговаривали как будто по-дружески… Только содержание разговора было несколько странным.

— Вообще такие ножи, с зазубринами, очень подходят для расчленения тела.

Чи Цин выразил согласие и спокойно добавил:

— Если бы он хотел уничтожить трупы и скрыть следы преступления, расчленение было бы гораздо более подходящим вариантом, чем просто бросить их в кусты.

Се Линь ткнул пальцем в материалы.

— Но пришлось бы потратить немало сил.

— И к тому же испачкать руки.

— На его месте где бы ты прятал трупы?

— Недалеко есть мясной рынок, — не задумываясь ответил Чи Цин. – На мясном рынке трупы животных привлекли бы меньше всего внимания.

Су Сяолань потеряла дар речи на мгновение. Что… что она только что услышала?!

Её состояние в тот момент было трудно описать словами, ведь, очевидно, сейчас все улики указывали на Ли Гуанфу как на единственного подозреваемого. Но ей всё казалось, что по сравнению с Се Линем и Чи Цином подозреваемый Ли Гуанфу больше походил на невиновного.

Се Линь согласился:

— И правда. Следовательно, раз убийца бросил трупы на газоне, на самом деле у него имелось подсознательное желание, чтобы их кто-то обнаружил. Он хочет совершить убийство, но не решается. Ищет удовлетворения в других областях психики. К примеру, ему по душе всеобщий страх и обсуждение его поступка.

Чи Цин не стал давать оценку образу мыслей преступника. Поскольку без прикосновения ему было трудно понять, о чём думает другой человек, каковы его психологические мотивы.

А вот Се Линю прекрасно давалось подобное.

Они вскоре пролистали материалы до последней страницы, где добавилось несколько отпечатков обуви. Несколько дней назад эксперты обнаружили кровавые следы ботинок на месте преступления. Удалось определить и размер — сорок два, точно такой же, как на месте обнаружения трупов.

Су Сяолань с облегчением заметила, что тема их разговора наконец свернула с «преступления», но тут она увидела, как Се Линь, переместив взгляд на фотографии следов, вдруг нахмурился.

Чи Цин тоже совершил нечто из ряда вон выходящее — вынул руку из кармана и достал из папки одну фотографию.

На ней была запечатлена кошка тётушки Ван. Фотограф намеренно покрупнее снял особые приметы животного, чтобы отличать его от других, и в объектив камеры попали отчётливые чёрные пятна на ухе кошки.

— На что смотришь? — поинтересовался Се Линь.

— На кошачье ухо.

Цзи Минжуй, снова перелистывая ключевые сведения, спросил Ли Гуанфу, действительно ли тот не крал нож, но ответа не дождался, вместо этого услышал голос Се Линя, который в какой-то момент оказался рядом.

— Боюсь, что он не тот, кого мы ищем.

Цзи Минжуй вопросительно посмотрел на него.

— Проблема в следах обуви, — пояснил тот.

Той ночью было слишком темно, он не обратил внимания на следы, а заметил подвох только сейчас, увидев фотографии.

— На месте обнаружения трупов прошёл дождь, поэтому ничего нельзя было увидеть. Но по следам, случайно оставшимся на месте преступления, кое-что ясно. След на пятке размазанный, убийца носил не свою обувь. И если так, мои предположения о его «хилом телосложении» получают основание. Также более вероятно, что это вовсе не «он», а «она»... Либо несовершеннолетний подросток.

Женщину ещё можно как-то привязать к делу. Но...

— Подросток?

— Если это подросток, ему где-то от двенадцати до пятнадцати, — Се Линь опёрся руками о стол, приняв совершенно естественную позу, и оказался лицом к лицу с допрашиваемым Ли Гуанфу. С лица Се Линя не сходила улыбка, однако в голосе слышалось явное давление. — Господин Ли, вы сказали, что у вас дома что-то сломалось. И вы вышли за отвёрткой... один?

Ли Гуанфу молчал.

Его сознание, вслед за вопросом Се Линя, воскресило в памяти тот дождливый вечер.

Он вышел из дома в одиннадцать, снаружи лило как из ведра, на дороге повсюду растекалась грязь и лужи. Идти было трудно, он испачкал все ботинки.

Растерев плечи от холода и сжав покрепче зонт, он ускорил шаг, чтобы поскорее купить необходимое и вернуться домой.

В одиннадцать тридцать.

Магазинчик «Тысяча мелочей» был ещё открыт, но уже закрывался.

Ли Гуанфу почти закоченевшей рукой толкнул дверь.

Дилинь — звякнул дверной колокольчик.

Мальчишка кассир как раз собирал письменные принадлежности в пенал. Он поднял голову и звонким голосом поприветствовал:

— Дядюшка Ли.

Ли Гуанфу улыбнулся в ответ, но не убрал зонт, а поторопил сына, чтобы тот поскорее заходил внутрь.

— Сяо Кан, быстрее, не то промокнешь.

И тот медленно зашёл в магазинчик вместе с ним.

Мальчишка ростом был сильно выше сверстников, от холода он получше завернулся в тёплую куртку от школьной формы.

***

— Так вы один вышли за отвёрткой? — повторил свой вопрос Се Линь.

— Я... — Ли Гуанфу не до конца понимал, что именно произошло, но под взглядом Се Линя струсил и начал запинаться. — Я... я был один...

— Вы должны понимать, что стоит нам сделать звонок в магазинчик, и мы вскоре узнаем, заходили вы один или же вас было двое.

Ли Гуанфу молчал.

— Мне спросить ещё раз?

— Ещё мой сын, — признался наконец мужчина. — Мой сын был со мной. И добавил: — Не знаю, что вы там расследуете, но мой сын тут точно ни при чём.

Цзи Минжуй тоже хотел бы спросить: при чём тут его сын?!

По одному только предположению, что убийца носил обувь не по размеру, нельзя было определить сына Ли Гуанфу как подозреваемого. И вообще, это ведь ребёнок, а если привязать к этому ранние догадки о том, что он планирует убийство, то кого он собирается убивать?

Да, они могут заподозрить его в воровстве ножа. К тому же, он проник в дом тётушки Ван... Стойте!

Цзи Минжуй ухватился за важную нить.

Эта ниточка тянулась к тому дождливому вечеру, к маленькой, неприметной деревянной статуэтке. Цзи Минжуй схватил один конец нити, но не смог сразу добраться до другого, покуда Се Линь первым не упомянул о том деле.

— Вы нашли дома у тётушки Ван старый телефон. Он ещё здесь?

— Мы вернули его владельцу после взаимного примирения сторон. А что не так с телефоном? — спросил Цзи Минжуй.

Се Линь сказал только слово:

— Фотоальбом.

Цзи Минжуй тоже просматривал фотоальбом на том телефоне. Тогда он записывал всё со слов Чи Цина и сам проделал то же самое, что и его друг. Телефон был старый, и фотографий в нём хранилось немного. Несколько снимков из путешествий Ли Гуанфу, а новых ещё меньше. Но вот один новый снимок офицер всё же припомнил.

Снимок был сделан ровно в день кражи статуэтки. Фото получилось размытым, монохромным, будто что-то чёрно-белое проскочило мимо объектива. Создавалось впечатление, будто его сняли случайно, словно бы по неосторожности нажав кнопку.

Если приглядеться, кажется, на фото можно было узнать мех животного.

— Не была ли последняя фотография в альбоме похожа на ухо убитой кошки хозяйки?

— Была, — Цзи Минжуй немедленно понял всю логику его рассуждений. Они уже вышли в коридор, оставив остальных в кабинете. — Получается, в тот день сын Ли Гуанфу, возможно, приходил вовсе не за статуэткой, а за кошкой? Этим можно объяснить, почему он выронил телефон и случайно снял такое фото. А когда тётушка Ван неожиданно вернулась, он не успел подобрать телефон, но решил для отвода глаз схватить первое, что подвернулось... Но как ты узнал?

Се Линь через стеклянную дверь указал куда-то.

И получилось, что он показал на сидящего в кабинете Чи Цина, который явно чувствовал себя неуютно.

Он явно утомился и теперь сидел на диване, время от времени поглядывая на настенные часы, высчитывая, сколько он уже потратил здесь времени впустую.

Десять минут назад.

Тот же Чи Цин, сказав «кошачье ухо», ещё посмотрел на фотографию в руках и сказал:

— Я уже где-то видел эти пятна.

Едва оправившись от происшествия, когда его лучший друг и Се Линь привели друг друга в полицейский участок, Цзи Минжуй с ещё большим удивлением обнаружил, что у этих двоих имеется поразительная способность сидеть мирно рядом и сообща разбираться в сложном деле.

Он сказал сам себе:

— Неужели это и есть «минус на минус даёт плюс»?

И тут же ему в голову пришла главная мысль, которая волновала сейчас и всех остальных.

— Если этот Сяо Кан и впрямь подозреваемый... какой у него мотив?

Другими словами, кого он собирается убить?

— Мне надо идти, Сяо Кан и Минмин ждут меня дома... — Ли Гуанфу вдруг вскочил и направился к выходу, не обращая внимания на Цзян Юя, который пытался его задержать. — Что вы болтаете?! Это дело не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моему сыну. Не знаю, что вы там расследуете, но у вас, во-первых, нет доказательств, а во-вторых нет никакого права держать меня здесь!

Цзи Минжуй вышел, и Цзян Юй занял его место за столом, поэтому не смог сидя удержать мужчину.

Тот поспешил к выходу, но увидел в проёме ещё двоих и понял, что так просто покинуть участок у него не получится. Так что он стал оглядываться в поисках средства защиты, чтобы дать отпор, если его попытаются схватить...

Он выбрал стул, на котором только что сидел Се Линь, но схватив его, случайно задел того мужчину, который явно пребывал не в самом лучшем настроении.

Глаза Чи Цина, уже почти закрывшиеся от усталости, вновь немного приоткрылись.

Ли Гуанфу неожиданно метнулся к нему, и Чи Цин, чтобы тот своим импровизированным орудием случайно не ударил его, схватился за ножку стула. При этом задел тыльную сторону руки мужчины тыльной стороной своей ладони.

[Мне нужно домой, да побыстрее. Сяо Кан, наверное, до сих пор на меня сердится. Что у меня за характер... Не надо было его ругать.]

[После смерти матери он никак не мог принять мою новую жену. И не хотел, чтобы у него рождался сводный брат. Но я не думал, что он скажет такое...]

Все звуки в тот момент будто бы стихли.

Крики Цзян Юя, который пытался утихомирить Ли Гуанфу, шум в кабинете, ругань Цзи Минжуя... Всё звучало где-то далеко.

В голове Чи Цина остался только искажённый голос, который становился всё ближе, словно кто-то приник к уху и тихо-тихо разговаривал с ним.

[Он сказал... «Лучше бы у меня не было брата».]

И этот голос возле его уха непрерывно повторял:

[Лучше бы у меня не было брата...]

***

И вдруг странный шёпот прекратился.

Чи Цин медленно поморгал, только через секунду заметив, что это Се Линь в суматохе приблизился и рассоединил их с Ли Гуанфу руки.

Но это была не единственная причина, почему все звуки вдруг прервались. Ведь мужчина, одной рукой держа Ли Гуанфу, другой сам схватил ладонь Чи Цина.

Чи Цин опустил глаза и увидел, что одной фаланги его пальца как бы невзначай касается ладонь Се Линя.

— Уважаемый господин Ли, — сказал тот, глядя на Ли Гуанфу. — Давайте обойдёмся словами и не будем без необходимости распускать руки.