Квартирантка

Чи Цин с Се Линем никак не отреагировали, когда дверь в наблюдательную комнату открылась. Зато человек на пороге чуть не уронил на пол челюсть.

Цзи Минжуй не сразу обрёл способность говорить, а когда обрёл, выдохнул:

— Вы...?

Чи Цин бросил на него взгляд.

— Где твоя перчатка?! — возмутился друг.

— Снял, — ответил Чи Цин. — У тебя с глазами проблемы? Не видишь?

Он, конечно же, видел.

Но вопрос в другом — почему этот господин снял перчатку?

Цзи Минжуй даже заревновал немного. Главным образом по той причине, что Чи Цин был его лучшим другом, со старших классов общался с ним ближе, чем с другими людьми, которых и на два метра к себе не подпускал. А Цзи Минжуя подпускал. На метр.

Правда, когда Цзи Минжуй заговаривал с ним, Чи Цин обычно не обращал никакого внимания.

Но другие ребята в классе даже не имели возможности заговорить с ним! Если посудить, всё же их отношения можно считать очень «близкими», пусть даже эта «близость» ничтожно мала.

Цзи Минжую пришлось очень постараться, чтобы через много лет наконец увидеть Чи Цина без перчаток.

Но теперь...

Он больше не был тем единственным во вселенной!

У Цзи Минжуя задрожали зрачки.

Если бы Чи Цин знал, что творится в душе его друга, он бы наградил его одним только словом: больной.

Цзи Минжуй:

— Так вы... не хотите объяснить, почему держитесь за руки?

Чи Цин не собирался вдаваться в подробности.

— Терапия.

Цзи Минжуй:

— ?

Се Линь помог немного с объяснениями:

— Психотерапевт рекомендовал ему побольше общаться с людьми.

— А почему ты со мной не общаешься? — удивился Цзи Минжуй.

— Тебя трогать мерзко.

— А его не...?

А его, значит, не мерзко???

Цзи Минжуй не задал вопрос целиком, картина перед глазами уже сама по себе стала ответом. Если продолжать расспросы, он только ещё глубже себя закопает.

Но Се Линь, наоборот, решив не останавливаться на достигнутом, поспешил пояснить:

— Вообще-то это не совсем точное определение, «с другими людьми».

— ?

— Главное — побольше общаться со мной. Пока он больше никого не может к себе подпустить.

Цзи Минжуй не нашёлся с ответом.

Ситуация сошла на нет, когда в дверь постучал офицер, работающий над тем же делом в другой области. Он просунул голову в проём и сообщил:

— Приехали родители Сюэ Мэй.

Родители погибшей девушки жили в деревне, у них было две дочери и сын, Сюэ Мэй — средняя. Не самая старшая, но и не самая младшая, она оказалась по середине, поэтому родня как-то упускала её из внимания, не баловала и не возлагала надежд.

Сюэ Мэй училась в университете далеко от дома, поэтому семья привыкла, что она самостоятельная. Будучи уверенными в том, что девушка может сама о себе позаботиться, родственники могли месяцами не выходить с ней на связь. Только когда Сюэ Мэй получала зарплату, а домашним требовалась материальная помощь, они связывались с ней первыми.

Ситуация в семье Сюэ Мэй поразительно походила на взаимоотношения Ян Чжэньчжэнь с родственниками. Её родители жили в другом городе, они давно развелись и создали новые семьи. Ни мать, ни отец не интересовались жизнью дочери, получить от них сообщение на праздник или Новый год — уже было неплохо.

У Чжибинь велел:

— Расспросите их подробно, узнайте, не рассказывала ли Сюэ Мэй им чего-нибудь о себе. Подробно, до каждого телефонного звонка. Нельзя упустить ни малейшей детали.

Далее полицию ждала бумажная работа. Для Се Линя заданий не осталось, он покачал рукой с зажатыми в ладони пальцами Чи Цина и спросил:

— Ну что, идём? Поедем вместе.

Чи Цин вышел из кабинета следом за Се Линем, в коридоре как раз стояли родители Сюэ Мэй. Деревенская тётушка, уже пожилая, надрывалась:

— Как же так... Она ведь ещё в прошлом месяце звонила нам... Говорила, что вернётся на Новый год... Как же это... Почему она умерла...

Чи Цин не мог понять горя этой женщины.

Заметив, что он очень долго смотрит на безутешную мать, Се Линь спросил:

— Что-то не так?

— Они ведь очень редко созванивались.

— Человек существо сложное, — сказал Се Линь. — И любовь очень сложное чувство.

Пальцы Чи Цина по-прежнему лежали в ладони Се Линя, который провёл его через шумный коридор, на ходу говоря:

— Каждый выражает любовь по-своему. Кто-то любит долго, кто-то быстро, кто-то лишь после того, как потеряет, осознаёт, что на самом деле очень любил. Иногда ненависть — это тоже форма любви.

***

В тот день Чи Цин лежал и не мог уснуть, даже когда стрелка часов показала двенадцать.

Но в этот раз причиной оказался не шум, а слова Се Линя.

«Любовь» — это слово было для Чи Цина ещё непонятнее, чем все остальные эмоции, которые он не мог ощутить. И он никогда об этом не думал.

Для множества людей первый урок любви преподают родители. У Чи Цина же почти не осталось воспоминаний о матери с отцом. Возможно, они и относились к нему с теплотой, но когда он был ещё совсем ребёнком.

***

Уже совсем стемнело, но в главном управлении полиции свет ещё горел. Сотрудники задерживались, чтобы поработать над раскрытием дел, а если уставали, просто ложились на свой стол и засыпали. У Чжибиня тоже временно перевели работать сюда, поскольку убийства случились в районе, подведомственном ему.

Сейчас он, опираясь на свою трость, вышел из архива. Но в руках держал не папку с материалами дела, а досье на одного человека.

На первой странице значилось имя: Чи Цин.

— Досье я для тебя достал, — сказал У Чжибинь по телефону, — будешь сейчас смотреть?

С той стороны раздался беззаботный голос Се Линя:

— Присылай.

У Чжибинь много лет работал оперативником, его было непросто обмануть, так же как и Се Линя. Днём он не стал спрашивать напрямую, но в душе задумался... Этот Чи Цин уже несколько раз подряд возникает во время расследования. Может ли это быть простым совпадением?

Поскольку Чи Цин был выжившим в похищении, на его счёт проводилось расследование, все сведения по которому, включая ситуацию в семье и результаты последующих проверок, хранились в архиве.

Но личности участников похищения были строго засекречены, и даже в досье, хранящемся в главном управлении, не было ни намёка на связь с давним делом. Се Линь, крутя в пальцах чёрную ручку, просмотрел факс от У Чжибиня.

— Семья... Родители погибли в аварии, воспитывался в доме дяди, показывал поразительные успехи в учёбе...

В досье говорилось, что Чи Цин с детства неплохо общался с семьёй дяди, но всё же был ему не родным ребёнком, и слишком тёплыми эти отношения назвать было нельзя. Впрочем, всё самое необходимое — кров, питание и одежду — мальчик получал. Однако после того, как Чи Цин в результате несчастного случая потерял слух, его отношение к семье дяди резко переменилось.

После выписки из больницы он рассорился с дядей из-за компенсации, выплаченной за аварию, в которой погибли родители. Он отправился в суд, где выяснил, что семья дяди взяла его на попечение только из-за этих денег. Они говорили, что сохранят их до его совершеннолетия, но на самом деле за эти годы потратили всё без остатка.

Взгляд Се Линя упал на фразу «отношение резко переменилось». Он не представлял, что могло заставить Чи Цина понять всю правду про своего дядю.

Далее сведения в досье в основном совпадали с тем, что узнал сам Се Линь. Характер Чи Цина сделался нелюдимым, после школы он пошёл учиться на актёра, но ему явно не хватило таланта.

На нескольких местах досье Се Линь задержался, но в целом... не нашёл ничего подозрительного.

Всё это время он был на связи с У Чжибинем, который спросил из телефона:

— Думаешь, с ним что-то не так?

Помолчав, Се Линь ответил:

— Что-то меня беспокоит. Но с делом это не связано. Проблема в другом.

У Чжибинь подумал: «Не похоже, что он тебя беспокоит. Наоборот, ты будто проявляешь к нему интерес».

***

Той ночью Чи Цин опять не выспался.

На следующий день он, всё так же слушая внутренние голоса жителей дома, провёл онлайн-консультацию с психотерапевтом.

Поздоровавшись со своим пациентом, Доктор У поинтересовался:

— Как себя чувствуете? Успешно ли проходят сеансы терапии с господином Се?

Чи Цин не очень хотел упоминать некоего господина Се, который целый день продержал его в полицейском управлении, но всё же не мог не признать, что когда Се Линь рядом, его мир становится тише.

Чи Цин признался, что его состояние сейчас вызывает недоумение даже у него самого.

— Я не хочу с ним сближаться, но сближаюсь, как будто не могу это контролировать.

— Это нормально, всё-таки вам это в новинку. Если вы не чувствуете отторжения — уже довольно неплохо. Будем действовать постепенно.

Доктор У задал ещё несколько вопросов, чтобы оценить состояние Чи Цина.

В процессе консультации голосов в доме вдруг стало больше.

Квартира снизу наконец обрела жильца. Сегодня всё решилось, и новая квартирантка подписала договор.

[Девушка — это хорошо, гораздо спокойнее сдавать квартиру девушке. Они аккуратные и внимательные, с ними легче договориться].

Это был внутренний голос хозяйки квартиры.

Следом зазвучал другой, Чи Цин помнил этот голос, в прошлый раз его обладательница собиралась жить с кем-то вместе.

[Наконец-то я нашла подходящую квартиру. От работы недалеко. И ему очень понравилась].

Доктор У заметил, что Чи Цин не отвечает, и позвал:

— Алло? Меня слышно?

Чи Цин с трудом выбрался из потока голосов и различил голос доктора.

— Простите, тут шумно, я не расслышал, что вы сказали.

— Шумно?

В каком месте? По телефону никакого шума не слышно.

— Шумно. Давайте на этом закончим, — сказал Чи Цин. — Созвонимся в другой раз.

Доктор У, слушая гудки в трубке, почесал затылок и спросил сам себя:

— Неужели мой голос показался ему слишком громким?

Когда хозяйка сдала квартиру и ушла, приехали грузчики, и в доме опять сделалось шумно. Переезд длился с обеда до самого вечера.

Чи Цин не выспался прошлой ночью, а днём не смог уснуть и подавно.

Он открыл диалог с Се Линем. Долго на него смотрел, но так и не придумал повода, чтобы начать переписку. И только собирался выйти, как вдруг в окошке появилось новое сообщение.

Се Линь: «Внизу заехала соседка, спустишься познакомиться?»

Чи Цин: «Зачем?»

Се Линь: «Говорят, это молодая девушка».

Чи Цин сразу вспомнил о кольце на пальце Се Линя и чуть не сказал, что если тому хочется посмотреть на девушку, то он может сходить один.

Но Се Линь прислал ещё одно сообщение.

«Дело ещё не раскрыто. Девчонка, которая снимает квартиру, наверняка сильно переживает из-за этого. Особенно если она здесь недавно и никого не знает. Всё равно мы тут рядом живём, спустимся познакомиться».

Возможно, в его словах было разумное зерно. А может, Чи Цин просто устал от шума в ушах.

Но когда тот во второй раз спросил: «Идёшь?», Чи Цин ответил: «Иду».

«Тогда выходи, — ответил Се Линь. — Я возле лифта».

Когда Чи Цин вышел, Се Линь действительно ждал лифт на площадке. Он оделся как обычно, не стал принаряжаться для новой соседки. Похоже, и правда собирался всего лишь поздороваться.

— Я думал, ты скажешь, что не хочешь никого знать, и отправишь меня одного.

Чи Цин промолчал. Ведь он и правда сказал бы нечто подобное. Если бы не потерял контроль.

Место назначения находилось всего этажом ниже, они быстро приехали на лифте.

В момент, когда открылись двери лифта, шумный поток голосов стал громче.

Чи Цин немного замялся и ненадолго задержался в лифте.

Глянув на него, Се Линь догадался, что снаружи слишком много народу, а сосед — вот незадача — не надел перчатки... Поэтому он, как само собой разумеющееся, взял Чи Цина за руку и вывел в коридор.

— Не волнуйся, я никому не дам к тебе прикоснуться.

Снаружи народу и правда было много, грузчики один за другим заносили в квартиру коробки.

Но когда шум в ушах стих... Чи Цину все эти люди перестали казаться такими уж раздражающими.