Рамка

Ночью в рощице за клиникой собралась толпа народу. Оперативники, вооружившись поисковыми прожекторами, прочёсывали каждый сантиметр земли; свет проникал сквозь ветви деревьев и отбрасывал тени на заросли травы.

Здесь редко бывали люди, никто не ухаживал за рощей, и даже деревья росли чахлыми и тонкими.

Время близилось к двум часам.

Фраза Се Линя о «сверхурочной работе» сбылась как предсказание.

Чи Цин любил темноту и безлюдные места, но это не значило, что он с радостью готов отказаться от сна, чтобы в два часа ночи стоять на месте вероятного захоронения плода и поддерживать одного своего знакомого со сломанной ногой.

Очень скоро, чтобы ускорить поиски, Чи Цину тоже сунули в руку фонарик.

— Ассистент Чи, поищите с консультантом Се вон там.

— Это разве называется «сверхурочная работа»? — посмотрев на фонарик, произнёс Чи Цин

Се Линь кинул на него вопросительный взгляд.

— Это просто эксплуатация, — заключил Чи Цин.

«Консультант Се» стоял, закинув руку ему на плечо, и иногда касался его тёплого загривка, который не закрывал свободный свитер. Шевельнув пальцами, он сказал:

— Разве труд на благо общественного порядка можно называть эксплуатацией? Люди будут благодарны тебе, и я тоже. Завтра сходим поужинать.

Чи Цин развёл руками заросли травы и нагнулся, занырнув в них.

— Лучшей благодарностью будет, если ты просто оставишь меня в покое.

В итоге в роще они так ничего и не обнаружили.

Раскопали несколько ям, где можно и где нельзя, нарыли несколько крысиных трупиков, но никакого чёрного пакета с останками плода, о котором рассказал врач, не нашли.

— Здесь ничего, — послышалось с одной стороны.

— И здесь тоже, — послышалось с другой.

— И у меня. Пакет нашёлся только один, но и тот мусорный, — третий оперативник помахал фонарём.

Вокруг ненадолго повисло молчание.

Ожидая следователей на краю рощи, сторож клиники замёрз и ужасно нервничал, потирал плечи и время от времени поглядывал на часы.

— Пойдёмте, — сказал Се Линь. — Тут мы ничего не найдём. Расспросим этого дедулю.

Старый сторож, завидев их издали, нетерпеливо спросил, понимая, что уже скоро закончится его смена:

— Ну что, всё? Я ж вам сразу сказал, тут ничего нету. А вы не поверили, притащились опять.

— Да уж, вы ведь им говорили, а они снова заставили вас стоять тут и ждать, куда ж это годится. — Се Линь бессовестно исключил себя из «их» команды, словно это не он два часа прочёсывал местность вместе со всеми.

Но лицо сторожа сразу подобрело.

Се Линь тут же перешёл в наступление:

— Дедуля, а вы тут давно работаете?

— Да уж скоро двадцать лет. Как больничка открылась, так я и заступил на работу.

— По ночам здесь часто слышно бродячих кошек?

— Здесь вы такого не услышите, — ответил сторож, — поблизости жилых районов нет, никто кошек не подкармливает. Бродячие животные тут не водятся.

Закончив поиски, все вернулись в машины.

Один из оперативников сказал:

— Странно, что мы вообще ничего не нашли.

Чи Цин сидел на заднем сиденье и смотрел на затонированное стекло. Перед тем как машина тронулась, он увидел улицу за окном.

На торговой улице перед клиникой все магазины были закрыты, но Чи Цин заметил кое-что интересное. Возможно, это всего лишь совпадение, но то место, где остановилась их машина, в точности совпало с точкой, с которой была сделана фотография с флешки Чжан Фэна.

Папарацци нажал на кнопку затвора, стоя именно здесь, и тогда он ещё не знал, что это один из его последних снимков.

***

На следующий день в зале совещаний главного управления полиции.

Дело о трупе без лица сперва расследовалось отдельно, но из-за связи со смертью Чжан Фэна сейчас фотографии с обоих мест преступления пустили на экран с проектора. Слева — окровавленная голова без лица, где ноздри зияли чёрными кровавыми дырами, справа — разбившийся об асфальт Чжан Фэн.

Теперь, из-за связи между пострадавшими, два дела объединили в одно.

— Отбросьте всё невозможное, и то, что останется, будет ответом¹, — каким бы невероятным он ни казался. — Се Линь, сидя под экраном, без тени отвращения или страха разглядывал снимки. — Вполне возможно, что кто-то забрал мёртвый плод, от которого избавилась Инь Ваньжу. И смерть Чжан Фэна связана с ним тоже. — Он повернулся и спросил сидящего рядом человека: — Ты сильно устал?

¹Цитата Шерлока Холмса из романа Артура Конан Дойла.

Сейчас гораздо больше взглядов присутствующих было обращено не на экран, а на соседа Се Линя.

Если выразиться точнее, на его макушку.

Чи Цин лежал на столе для совещаний и досыпал. Они и без того выбивались из общей картины среди офицеров полиции, а когда он улёгся, непосвящённые могли решить, что у них в управлении проводят уроки для трудных подростков, один из которых уснул прямо на занятии.

Накануне ночью они с Се Линем приехали домой часа в три, а из-за своего недуга Чи Цин ещё и непременно должен был принять душ, хотя уже сделал это перед тем как лечь спать несколькими часами ранее. Пока он собрался ложиться, уже рассвело.

И конечно же, совещание непременно нужно было провести именно ранним утром!

Чи Цин ничего не ответил. Он уже довольно долго пытался задремать, но ничего не получалось.

И он тоже думал: кто мог забрать злосчастный пакет?

Для чего этому человеку понадобился мёртвый плод?

Съесть плаценту, чтобы исцелиться от всех болезней?

Но Се Линь решил, что Чи Цина ужасно раздражает обстановка, поэтому, только Чи Цин начал задумываться над делом, Се Линь протянул руки и, как однажды сделал это в день переезда Чи Цина, накрыл его уши ладонями.

Но в зале совещаний было совсем не шумно.

В столь серьёзной обстановке никто не шептался, все говорили только о деле, дверь крепко заперли, и голоса снаружи не просачивались в помещение.

И состояние Чи Цина сейчас было вполне нормальным.

Он резко открыл глаза.

И заметил, что, оказывается, если один и тот же человек сделает одно и то же действие, результат может получиться диаметрально противоположным.

В прошлый раз Се Линь этим жестом принёс ему спокойствие.

Но сейчас ему показалось, что в ушах зашумело сильнее, откуда-то взялся странный гул, перевернувший и перемешавший все его мысли в хаотичный клубок.

После объединения двух дел работы у оперативников прибавилось, приходилось изучать связи обоих жертв и находить любые возможные связи между ними.

— Кого опрашиваем следующим? — понизив голос, спросил Се Линь, при этом не убирая ладоней с ушей Чи Цина.

Оперативник, делавший доклад, перевернул страницу папки с материалами и, будто перечисляя позиции в меню, сказал:

— Подругу Инь Ваньжу, единственную, кто знал о её беременности. Соседа погибшего по общежитию, ассистента и всех родственников...

— Хорошо, занимайтесь.

— А? — застыл оперативник. — А вы не с нами?

— Я? Мне тоже нужно кое-кого допросить.

Оперативник не понял:

— Кого?

Кого он собирался допрашивать?

Ведь если проводить допрос, нужно делать это в управлении.

Чи Цин, которого Се Линь так и не оставил в покое, вдруг сел, подобно ученику, который никогда не слушает учителя на занятии, но всегда отвечает правильно на любой вопрос, и прохладно произнёс:

— Чжан Фэна.

— Опросить... Чжан Фэна?

Чжан Фэн ведь умер, как его опрашивать?

Спустя полчаса рука в чёрной перчатке толкнула дверь на крышу высотного торгового центра.

А Се Линь ещё стоял на ступеньках лестницы, ведущей к выходу на крышу.

На лифте можно было подняться только до работающих этажей, а дальше на крышу приходилось взбираться по лестнице. Они добрались до половины, но из-за того, что Се Линь слишком много болтал, Чи Цин отказался вести его дальше.

— Ты серьёзно? — спросил Се Линь за его спиной.

— Поднимешься сам, опирайся на стену.

Мертвецы не могут говорить.

Но смерть может поведать многое.

Человек не мог без всякой причины упасть с крыши.

Очевидно, Инь Ваньжу была лишь частью его той самой «сенсации». Если бы он приехал тогда из-за актрисы, зачем тогда поднялся на крышу здания? Что он хотел заснять?

Двое мужчин стояли на крыше высотного торгового центра на холодном ветру, проникающем за воротник, так что казалось, будто их вот-вот унесёт.

Стоя наверху на открытом пространстве можно было увидеть очень многое; перед консультантом с ассистентом высилось несколько других зданий, ползли по земле торговые улицы, по которым текли плотные потоки автомобилей и прохожих — даже отсюда слышались гудки клаксонов.

Что же он хотел заснять?

Чи Цин, посмотрев на здания вокруг, опустил взгляд на улицу, куда упал папарацци. Следы крови давным-давно смыли.

Постойте-ка.

Упал.

— Откуда он упал? — вдруг спросил Чи Цин.

Се Линь указал в сторону, туда, где владельцы здания распорядились заменить расшатавшиеся перила.

— Отсюда, слева направо третья секция... На крыше не устанавливали камер, но, по словам работников торгового центра, за день до происшествия перила ещё...

Не успел Се Линь договорить фразу, как Чи Цин подошёл к перилам, сложил указательный и большой пальцы в форме буквы L и совместил в форме рамки.

Затем бесстрашно перевалился за ограждение.

Если бы эта металлическая конструкция была той же, что и в день происшествия, он наверняка свалился бы вниз, повторив судьбу Чжан Фэна. Особенно учитывая тот факт, что он совсем ни за что не держался.

— Тебе...

Се Линь хотел сказать «тебе жить надоело».

Но только начав говорить, он понял, что делает Чи Цин.

— Даже если убийца подстроил всё так, чтобы это было похоже на несчастный случай, до идеального преступления всё же очень далеко, — Чи Цин теперь смотрел сквозь рамку, как Чжан Фэн в объектив своего фотоаппарата. — Откуда он знал, что жертва непременно будет стоять здесь и рисковать жизнью?

— Потому что только так он мог заснять то, что собирался заснять.

То, что нельзя было заснять, просто стоя на крыше.

Когда Чи Цин посмотрел через рамку, картинка перед глазами постепенно переменилась, улица оказалась за пределами рамки, а её место заняла другая, соседняя.

Это был безлюдный переулок, на котором теснились только несколько магазинчиков, другие же ещё искали арендаторов.

Пусть перила заменили, всё же Чи Цин, перекинувшись через них, серьёзно рисковал. Он даже хотел подвинуться ещё ближе, но Се Линь схватил его сзади за капюшон и потянул назад.

— Я увидел, — только и сказал тот.

— В следующий раз, когда соберёшься что-то делать, не мог бы ты сначала предупредить? У меня чуть сердце не остановилось, ты издеваешься надо мной? Думаешь, только ты умеешь мыслить в обратном ключе? Небось ещё думаешь, что выглядел сейчас очень круто? — Се Линь делал акцент совершенно не на том, что удалось узнать Чи Цину. — Жить надоело? А если бы с тобой что-то случилось?

Впервые в жизни Чи Цина обвиняли прямо в лицо.

— Ты не спросишь, что я увидел?

Се Линь немного остыл и наконец произнёс:

— Ладно. Говори. Что ты там увидел?

— Один магазинчик.

Потребовалось почти целиком высунуться за перила, чтобы заснять магазин в самом конце незаметного переулка.

На стеклянной двери красной краской было написано множество ярких знаков, они извивались подобно змеям или неведомым насекомым. Внутреннее убранство пестрило жёлтым и красным. Это был крайне необычный магазин религиозной атрибутики, и назывался он «Тайский дворец».