Ревность

 Су Сяобо говорил очень тихо, практически на ухо Се Линю, к тому же их машина как раз тронулась с места, и голос мальчика заглушило шумом колёс.

Се Линь посмотрел на Чи Цина, и как раз поймал его взгляд, который тот не успел отвести.

Он увидел сообщение на экране его телефона.

Ах, это опять та особа.

Чи Цин ни к кому не питал симпатии, но и не ненавидел кого-то в особенности — он всех не любил одинаково.

Но сегодня что-то изменилось, после разговора Се Линя с учительницей Чи Цин почувствовал особую неприязнь.

Слова сами неподконтрольно выпрыгнули из его рта:

— Мы отъехали всего четверть часа назад, какую такую важную новость она собралась тебе сообщить? — Затем добавил: — Там что, нет других полицейских? Если она может рассказать сразу им, для чего писать именно консультанту? На работе она так же «эффективно» выполняет задачи?

По неизвестной для себя причине на этом моменте Чи Цин ощутил ужасное раздражение от себя самого. Обычно он так и выражался, прямо и саркастично, но всё же между осознанным и неосознанным произнесением неприятных вещей существовала огромная и очевидная разница. Раньше, когда Цзи Минжуй говорил с ним об этом, Чи Цин не понимал.

Поэтому теперь замолчал, заметив, что и Се Линь, и Су Сяобо смотрят на него. Мальчик озадаченно спросил:

— Дяденька в перчатках, я впервые слышу от вас так много слов.

— Я тебе не «дяденька в перчатках», — Чи Цин и к этому пареньку начал испытывать неприязнь. — И ещё, я же не онемел, почему бы мне не поговорить?

Су Сяобо замотал головой и решил вернуться к зазубриванию первой страницы англо-китайского словаря:

— Нет... ничего странного.

Только вот Се Линь, держа руку на руле, вдруг усмехнулся. И этот смешок прозвучал очень неожиданно в сгустившейся атмосфере.

Экран телефона, не дождавшись разблокировки хозяином, погас через несколько секунд.

А Се Линь вспомнил, что Чи Цин вёл себя не вполне нормально ещё с того момента, как они вышли из учительской. Ещё и заявил, что Се Линь ему надоел.

Се Линь и сам признавал, что с тех пор, как они начали встречаться, он всё равно не мог позволить себе расслабиться ни на секунду. С характером Чи Цина с него станется однажды выдать что-то вроде «Давай всё-таки закончим эти отношения», поэтому Се Линь постоянно сохранял бдительность, что называется «надеялся на лучшее, но готовился к худшему». Каждый день перед выходом из дома он тратил у зеркала времени всё больше, но никак не меньше.

Не может быть, чтобы он вот так просто надоел своему партнёру. Он ведь ничего не сделал, только поболтал немного с учительницей... Значит, проблема в этом.

Возможно, Чи Цин...

Ревнует.

От его усмешки Чи Цин почувствовал себя ещё дурнее: 

— Что смешного?

— Ничего, просто кое-что вспомнил, — Се Линь сделал паузу и намеренно продолжил: — Только что в школе учительница У рассказала шутку, очень смешную. Хочешь послушать? Я тебе расскажу.

Чи Цин молча подумал, чтобы он засунул себе эту шутку куда подальше. А Су Сяобо, проявив свою натуру двоечника, выпрыгнул с заднего сиденья:

— Я хочу, я хочу!

— Сядь как следует. Учи свои слова, — Чи Цин не собирался слушать шутку, которую Се Линю рассказала та женщина.

— Но иногда же надо отдыхать от учёбы?

— Что означает ability?

Су Сяобо:

— ... Так много слов на «а»! Как тут всё запомнить?

— Ты даже одну страницу не выучил, какой может быть отдых? Ещё и в Рим собрался.

Проведя эту проверку, Се Линь почти убедился, что Чи Цин действительно его ревнует. 

Они отвезли Су Сяобо в участок и велели ему делать домашку на рабочем месте Су Сяолань. Су Сяобо впервые в жизни взял домой из школы тетрадь для домашних заданий, она была почти новая. Торжественно открыв первую страницу, он написал в первой строчке: «Решение». Потом подумал, отмерил небольшое пустое пространство на листе и опять написал «Решение».

Когда под каждой задачкой красовалось только слово «Решение», прошло довольно много времени, Су Сяобо выдохнул, как будто устал делать задание, приняв при этом утомлённый вид.

— Как сложно учиться... Я отлично постарался! Надеюсь, маньяк не выберет меня следующим...

Се Линь и Чи Цин в ответ лишь промолчали. Эти двое, ни разу не вылетевшие из тройки лучших учеников, не могли постичь мироощущения двоечника.

Они не задержались в участке надолго, по дороге домой Се Линь время от времени упоминал учительницу У:

— Работать в школе так тяжело, каждый раз нужно готовиться к занятиям, а у неё ещё и куча проблемных учеников.

А у Чи Цина в голове ярко мигала только одна мысль: «Когда же это уже закончится». На каждую фразу Се Линя у него в голове возникала мысль как-нибудь его поддеть.

Когда машина остановилась на подземной стоянке, Чи Цин расстегнул ремень, толкнул дверь и вышел из авто, не собираясь ждать попутчика. Он нисколько не интересовался, идёт ли тот за ним.

Только когда он вошёл в лифт, за секунду до того, как закрылись двери, в щель просунулась рука Се Линя.

— Мне пока что не хочется тебя видеть. Поднимешься на следующем.

Се Линь всё-таки протиснулся в кабину и собрался вытянуть из него признание:

— Почему это тебе не хочется меня видеть? Почему я вдруг тебе «надоел»?

— Для этого нужна причина?

— Разумеется. К примеру, может быть, я... сделал нечто такое, что тебя рассердило? Подумай как следует, что это могло быть?

Се Линь направлял его, чтобы Чи Цин понял: испытываемое им чувство называется «ревностью».

Впрочем, когда сам Се Линь осознал данный факт, это его, несомненно, обрадовало.

Обычно все эмоции, которые испытывал Чи Цин, были довольно пресными, он как будто вообще всё чувствовал иначе, нежели нормальные люди. И хотя он говорил Се Линю, что тот ему нравится, всё же никогда не писал сообщения первым и тем более... никогда не ревновал.

Однако Се Линь подождал немного, чтобы дать ему время подумать.

Двери лифта ещё не открылись, когда Чи Цин нашёл объяснение своим эмоциям.

— Если нужна какая-то причина... Наверное, всё так, как говорят по телевизору. Что любовь иногда проходит слишком быстро, — серьёзно сказал Чи Цин, — словно вихрь¹.

¹Отсылка к известной песне китайского певца Jay Chou.

На молчание Се Линя Чи Цин добавил:

— И мне кажется, что это сравнение имеет под собой почву.

Се Линь не ожидал, что Чи Цин придёт именно к такому идиотскому выводу, жилка на его виске остервенело дёрнулась.

Лифт приехал на нужный этаж.

Когда Чи Цин «всё понял», его даже немного отпустило.

В его лексиконе не существовало слова «ревность», поэтому, сделав огромный крюк, мысли мужчины пришли к невероятному выводу, что «любовь прошла слишком быстро».

Вот она, значит, какая — любовь. Непонятная.

Неудивительно, что многие из-за неё страдают.

И всё же... Чи Цину до сих пор было как-то нерадостно.

Подумав об этом, он решил дать себе время ещё раз всё обдумать. Только он подошёл к двери, как кот в квартире услышал шаги хозяина и спрыгнул с дивана, чтобы встретить, однако долго сидел, глядя кошачьими глазами на дверь, а она всё никак не открывалась.

Чи Цин снял перчатку, чтобы набрать пароль, коснулся экрана, ввёл половину цифр, но тут Се Линь схватил его за запястье и развернул назад.

Чи Цина практически дотащили до двери напротив, а когда она открылась, опять прижали к стене.

Даже свет в прихожей не загорелся.

Вокруг было темно, но Чи Цин видел, как Се Линь, сантиметр за сантиметром, развязал на себе галстук. Он сейчас выглядел довольно сердитым, что случалось крайне редко. Чуть приподнятые уголки глаз опустились вниз, от него исходило ощущение незримого давления. Но лицо оставалось красивым, пусть даже с таким суровым выражением. Проделывая манипуляции с галстуком, он всё же давал зрителю бесконечную пищу для фантазии.

Опустив голову, он встретился взглядом с Чи Цином и по слову выдавил:

— Любовь, значит, проходит слишком быстро. Как что? Как вихрь? Где ты этой ерунды насмотрелся?  

— По телевизору.

— Да в этом ящике, мать его, только всякий бред показывают! — выругался в кои-то веки Се Линь.

Чи Цин так и остался стоять с озадаченным видом.

Се Линь столько ему наговорил, но Чи Цин всё равно не понимал, в чём суть их разговора.

Тогда тот решил, что только словами тут не обойтись. Раз Чи Цин не понимает... Се Линь достал из кармана телефон и произнёс сквозь зубы:

— Как вихрь, значит? Ладно. Я прямо сейчас позвоню этой учительнице.

В душе Чи Цина этот вихрь прошёлся слишком уж яростно, чуть его самого не унёс. Он нахмурился, но подавил недовольство и возразил:

— Причём тут она? Зачем ты ей звонишь?

— Настроение не очень, надо с кем-то поговорить.

Он действительно набрал на экране несколько цифр. Но стоило ему это сделать, бледная рука выхватила телефон из его рук и удалила все цифры, одну за другой.

Проделав это, Чи Цин придумал отговорку:

— Ещё рабочий день не кончился, не беспокоить человека на работе — основное правило социального этикета.

Тут он всё-таки запнулся.

Он ведь совсем не имел социальных связей, о каком ещё этикете он мог столь помпезно заявлять?

Повисло недолгое молчание.

— Мне не нравится, когда ты ей улыбаешься. И не нравится, когда ты ей звонишь, — вырвалось у Чи Цина. Он наконец высказал самые настоящие мысли, которые появились будто из ниоткуда. — И лучше всего тебе поменьше с ней общаться. Когда ты с ней разговариваешь, сразу начинаешь ужасно меня бесить.  

Договорив, Чи Цин приготовился услышать от Се Линя что-то вроде «Ты больной?» Разве у нормального человека возникнут такие мысли? Это ведь всего лишь разговор, всего лишь телефонный звонок. Но Се Линь, вопреки ожиданиям, выдохнул, убрал руку со стены и мягко ущипнул Чи Цина за ухо.

— Я думал, ты опять скажешь про какой-нибудь «вихрь». Значит, совесть у тебя всё-таки есть. Ты просто ревнуешь, — и, вздохнув, добавил. — И никакой вихрь тут ни при чём. Я тебе не безразличен, поэтому ты не хочешь, чтобы я разговаривал с кем-то ещё, понял? — Потихоньку Се Линь помогал ему познакомиться с этим чувством. — Такое случается, только когда тебе кто-то нравится. Если ты начнёшь с кем-то сближаться, я тоже не обрадуюсь. Но это не потому, что ты меня бесишь. Наоборот, ты мне нравишься — в этом всё дело.

Се Линь разблокировал экран телефона, зашёл в мессенджер и показал Чи Цину историю сообщений. Со всей почтительностью учительница У написала: «Спасибо вам за кофе», и добавила милый смайлик.

Далее следовал ответ Се Линя: «Пожалуйста. Кофе этой марки нравится моему любимому человеку». Возможно, его сообщение было написано чересчур прямо, и убойная сила фразы «мой любимый человек» отличалась особенной мощью.

С той стороны ответа так и не последовало.

Глядя на эти слова, Чи Цин почувствовал, как появившееся ранее необъяснимое чувство немедленно исчезло.

Раньше во время съёмок он всегда считал, что режиссёр выдвигает глупые требования, например, дать радостной эмоции, но без радости, или же «хотеть увидеться, но не решаться это сделать». Проще заставить его в чёрном цвете отыскать разноцветный чёрный.

Но сейчас он что-то начал понимать.

Чувство, когда тебе кто-то нравится.

Или же это самое слово, «любовь».

Это и есть источник всех эмоций нормальных людей.